– Одну минуту, Александр Михайлович, – неожиданно сказал Бережной. – Товарищ Сталин, мне требуется кое-что прикинуть и посчитать…
На берегу тем временем нарастала суета, обычно свойственная визитам такого рода высоких гостей, а на аэродроме «Ваенга» экипажи трех ПС-84 и летчики истребительного эскорта стали готовить свои машины к вылету. Один самолет предназначался для королевской семьи, британского посла и Стюарта Мензиса, а два других для эвакуированных из Лондона советских дипломатических работников и участников миссии спецпосланника Громыко. За эту операцию он, вместе с бойцами ОСНАЗ-группы и комиссаром 3-го ранга Ниной Антоновой, был представлен к званию Героя Советского Союза. Товарищ Сталин сказал «есть мнение», и вопрос был решен положительно.
– Я «Сокол-один», – командует Василий, – работу заканчиваем. «Соколы», как меня поняли? Работу заканчиваем. Прием!
– Вот и замечательно, – кивнул Гитлер, – что там у вас сейчас в Бергене, «Хиппер», «Лютцов» и «Адмирал Шеер»?
Кивнув, будущий «дорогой Леонид Ильич» отправился «руководить и направлять». Ну а я двинулся совсем в другую сторону, чтобы подгонять и стимулировать. Для несведущих скажу, что стимул – это такая острая палка, которой римляне кололи ослов, чтобы те быстрее пошевеливались.
«Опять этот Канарис! – подумал про себя Гитлер. – Ну, ничего – пусть только он закончит с Британией, и уж тогда я спрошу с него за всё. А пока… пока ему вредно волноваться – еще напортачит с англичанами».