— Извини за любопытство, но почему именно четыре года?
Ладно окошко — это еще ерунда. Ведь сейчас открыты все люки и двери, а это уже серьезное покушение на стойкость корпуса перед непогодой.
Месть моя была молниеносна. Взмах левой ноги с впечатыванием подъема стопы в ту область тела, которую футболисты оберегают двумя руками, стоя «стенкой». Амбалы не спали, навалились, потянув меня чуть назад. И этим лишь помогли при маховом ударе правой, угодившим сгибающемуся в три погибели капитану в лицо.
Столкновение вышло бурным и неожиданным для неизвестного здоровяка. Он ведь в этот момент тянул меня на себя, а я неожиданно поддался и даже более того — свалился всем телом. Противник не устоял, завалился, причем я оказался сверху, чем и воспользовался. Начав его еще в падении раз за разом колоть в грудь и шею, не прекратил своего занятия и на полу. Гвоздь то с легкостью прошивал мягкие ткани, то тормозил о кости. Я бил с пулеметной скоростью, стараясь не наносить сильных ударов, от которых мое неказистое оружие может слететь с рукояти. Пусть раны будут неглубокие, зато многочисленные.
Не понимаю некоторых поэтов и прочую публику, романтизирующих смерть. Прекрасного в ней ни капли не найти при любом способе убийства. Сплошное уродство…
Мои крики были способны мертвого поднять, вот и еретики не выдержали. Сверху маленькой кометой прилетел факел — упав на землю, он разбросал мириады искр.