Жеребец, выбравшись на укатанный путь, довольно фыркнул, выпустив длинные струи пара из заиндевевших ноздрей, сам прибавил ход, чуя отдых и тепло. Храбр пошевелился в седле. Всадник вывернулся из-за вала, с которого скатывались дети, и смех словно обрезало. Чужак! Воин в полной броне. На огромном коне, укрытом полотняной стёганой попоной. Меч в ножнах красы невиданной на боку. Доспех… О таком и мечтать не смели! К седлу самострел приторочен необычного вида. Да два вьюка небольших возле круглого щита всадника. Копья, правда, не видно. Но и так понятно, что воин этот не обычный. Те, что заставу родовую берегут, против этого так… мягко говоря, слабы. Видна сила невиданная, ухватка, полученная не простыми тренировками, а опытом настоящих битв… Шапка кунья высокая. Поверх плаща – наплечник из волчьей шкуры, род указывающий… Значит, свой? Но кто?! Ведь ясно, что нездешний этот воин! А тот спокойно, не повернув головы в сторону мгновенно притихших детей, въехал в град. Повернул вправо. Проехал мимо людей, веселящихся у большого костра, где сразу же наступила тишина. Кое-кто уже потянулся рукой к поясу, на котором ножи висели. Мужчины и отроки стали своих любушек загораживать.