– Не надо нам крови. Слова достаточно. Коли так желают твои родовичи, быть посему. Так и передай людям. И не будет для нас и детей наших разницы между славянином и пиктом, ирландцем, меднокожим гуроном или воином другого племени этой земли. Ибо все мы люди и судим не за цвет кожи, а за дела и деяния человека, воздавая ему по заслугам.
– Вон те две – грузить тоже. Возьмём их на буксир!
– К проклятому истинными их! Расковать, и пусть таскают товары в трюмы! На корабли железо и медь грузите, ткани. Словом, рухлядь. Зерно и прочее – к нам, на лодьи!
Кое-кто из пленников краснокожих уже осваивается. Но, похоже, они доброту за слабость считают. Не понимают щедрости сердца и души победителей. Она ведь у славян отходчивая. Да, в бою воин земли славянской суров, беспощаден, жесток и злобен. Но после сражения не зазорно раненому врагу воды подать, оставить раненого в живых, раны его перевязать. Но при условии одном: коли бился супротивник честно, подлых приёмов не использовал, людской мукой не тешился. Честный враг – честная битва. Ну а коли преступил законы войны – не обессудь. Пока в могилу последнего ворога осиновый кол не забьют – не успокоятся.
– Хорошо. А у тебя что, Гостомысл? – обратился Брячислав к брату.
– Верно… – охнул парень. Потом взглянул ошарашенно на князя: – И я забыл… Интересно, кто у него, малец али девчонка?