– Запомните, дети богов: когда будете войну вести против Триединого – нет для вас ничего запретного, ибо он – зло в чистом виде. Там можете жечь, убивать, насиловать – всё, что душе вашей заблагорассудится. Особливо – жрецов его. Но против народа своего – соблюдайте правила воинские. Не роняйте честь и совесть славянскую!
– Меднолобые, говоришь? Значит, под молот их.
– Ну, младшенький! Ну, учудил! А ещё хвалился, что ромейки нас ни в жизнь не найдут!
Через неделю пути четыре лодьи миновали пролив, покидая родное море. Начинались земли, чужие словенам, где проживали разные дикие племена – германцы, франки, саксы, галлы. Так о них жрец рассказывал. Зверю дикому подобные в этих племенах люди жили. Вроде и железо знают, и огнём пользоваться умеют, но веруют в распятого раба, чистоту телесную и духовную не соблюдают и воюют меж собой постоянно, вместо того чтобы как людям единого языка и племени в мире жить. Дивились небывалому на славянских землях отроки, впрочем, и взрослые тоже. Как же можно, чтобы, скажем, росавич на полянина руку поднял? Да не бывать этому никогда! И не только из-за правды словенской, но и потому, что даже подобное коли случится, так считай, на своего брата родного злоумыслил, родную сестру опозорил, родителей своих из дому выгнал. Вот что такое на сородича руку поднять, войной пойти. А тут… В порядке вещей, как видно. Когда владыка одного града на другой войной идёт, чтобы получить больше власти, больше денег, рабов, челяди. И не думает даже о том, что убивает своих же земляков и родичей.
– Почто столько народу извели зря? Почто жёнок сильничали? Людей живьём жгли?
Дружинники позади сопят, всматриваются в привезённых. Уже выбирают. Мечтают… Шесть десятков привезли. Значит, шесть стальных ножей. Ладно… Обернулся к старику, смерил суровым взглядом, тот даже отшатнулся от испуга.