Приблизились к берегу эти шесты, замерли. И ни звука. Не понять даже, как стоят эти деревья голые, без вершин и веток, на воде. Зато вдруг вскарабкались на них фигуры тёмные, устремили взгляды свои на стойбище на один краткий миг, затем снова в тумане скрылись. Едва заметно вспыхнул на миг огонь в глубине сизой мари. Затем что-то скрипнуло едва слышно… Шевельнула ушами лайка, в чём дело? Показалось? Снова задремала собака… И вдруг – удар. Сухой. Гулкий. Так бьёт ствол, катящийся по склону, в другое дерево. Вскочил пёс, залаял от неожиданности громко, будя хозяев. Да поздно: четыре огненных кома взмыли в небо светлеющее и пали на все четыре дома стойбища. Взметнулось пламя невиданное до самых небес, грохот, подобный грому небесному, прокатился над притихшими в ужасе окрестностями. И раздался дикий вопль горящих заживо людей… Выламывали в ужасе люди стены лубяные, рвались, оставляя клочья кожи, сквозь прочные ветки, из которых был сплетён каркас их жилищ. Невыносимо жаркое пламя охватывало тела. И бились горящие от страшной, смертной боли на земле, метались по проходу, пытались выход найти, но тщетно – там ревело неведомое пламя. Обезумев, бросались некоторые в огонь, желая прекратить свои мучения, да только усиливали всеобщее смятение и ужас их крики. А из тумана озёрного уже послышался новый удар, и снова взмывают в небо огненные шары.