Охранение присутствовало скорее символическое — от небольших ватаг разбойников. Двигаться рядом с колонной защитники каравана не могли из-за глубокого снега, поэтому они рассредоточились по всем телегам, кутаясь в огромные тулупы. Рядом с ними или лежали ножны с мечами, или топоры плотно обосновались на кушаках, подпоясывавших стражей поверх зимней одежды. У пары человек я заметил луки, впрочем, со снятыми тетивами, арбалеты как будто вообще не использовались. Стоило только волам поравняться с крайними стрелками, те, заранее снарядившие оба ствола пулей, подстрелили первую пару волов. Одного, пуля попавшая под лопатку, свалила сразу, а вот второй стрелок сглупил, и выстрелил в голову. Надо учитывать, что мозг у быка совсем небольшой, а вот череп, наоборот — очень толстый, так что пуля банально сшибла ему один рог и сорвала кусок кожи, обезумевшее от боли животное рвануло в сторону, но тяжелая телега и туша второго вола погасили этот порыв, а второй выстрел угомонил животное. Надо же. Если бы я хотел сделать лучше — не вышло бы. Рванувшийся в сторону бык развернул телегу поперек дороги, почти перекрыв ее, оставив только узкую щель слева, за которой скрывалась безопасность, если удастся вырваться. Возница второй повозки рискнул. И напрасно. Рухнувший по грудь в канаву вол утянул туда и перевернул повозку, выпавший возница погиб без единого выстрела придавленный ею, а пара выстрелов по животному довершила начатое, закупорив выход намертво. Теперь, пока не выпрягут туши — о расчистке пути придется забыть. Почти то же самое произошло и с другой стороны, там, правда, обошлось всего одной парой животных, Тем не менее, развернуть остальные телеги стало задачей малореальной. Грохот выстрелов, не заполошный, как в прошлый раз, а размеренный — каждый стрелок тщательно выбирал цели, заставил попрятаться выживших за свои транспортные средства. По сути, погибли только возницы, да те из солдат, что находили на виду. Наступила тишина. Лишь кто-то из подстреленных нарушал ее булькающими стонами.
Со своего места Кэш видел лишь капитана, который что-то усиленно вещал в рацию, прикрываясь сложенной картой от несомого ветром песка. Внезапно, где-то вдалеке сухо защелкали одиночные выстрелы, перешедшие в длинные, заполошные очереди, пока наконец не забухала гулко двадцатипятимиллиметровая башенная пушка, после чего наступила тишина, прерываемая лишь шелестом ветра, которая через минуту взорвалась в эфире отчетом попавших под раздачу бойцов, прерывающаяся помехами.
— Совет назначен на завтра, после заката вас будут ждать полковники и сам герцог, постарайтесь не опаздывать. И еще — он окинул мое одеяние взглядом, — постарайтесь подыскать что-нибудь поприличнее из одежды.
Дальше потянулись типовые армейские будни. Стрельба, чистка. Бег по раскисшей из-за дождей, местности. Снова стрельба. На сон оставалось едва шесть часов, и все по новой. Грамотные ребята, отобранные в самый первый день превратились в техническую службу, которая чинила оружие, благо запчастей было в достатке, изучала его возможности, а самое главное — учились принципам его работы.