Мда. У меня с обычными-то комплиментами всегда было не очень. Мне проще сделать, чем говорить. А уж три часа разливаться соловьем, сравнивая губы с луком Купидона или щеки с лепестками роз? Клясться, что умру у ног, если меня не одарят улыбкой? Слагать стихи? Да вы издеваетесь! А Эстель еще и прочла несколько строк, которые посвятил ей Чарльз. Ну, что ж. Придется вспомнить уроки английского.
Пока мы разбирались с пиратами и награбленным товаром, де Графф пришел в себя. И начал на меня наезжать, угрожая страшными карами от де Кюсси и от себя лично. Типа, знаю ли я, на кого руку поднял. Пфе! Тоже мне, важная шишка!
— И в чем подвох? — мрачно поинтересовался Хагторп.
Единственное, о чем сожалела Эстель — ей так и не удалось очаровать Блада настолько, чтобы он вернул ей документы безо всяких условий. А уж Волверстон и вовсе относился к ней с большим подозрением с самого начала. Эстель даже не сомневалась, что он будет следить за каждым ее шагом и не позволит ей отойти от плана.
За удачливость и справедливое отношение к команде мне многое прощалось. В том числе, и некоторый отход от общепринятых правил берегового братства. Я, например, заменил порку штрафами. Подействовало великолепно. Да и в обыденной жизни в качестве мелких наказаний использовались не зуботычины, а наряд вне очереди или дополнительная тренировка. Тоже хорошо действовало.