Правда, удара не последовало. Преграда была заметна глазу, а по ощущениям – лишь немного уменьшилось ускорение. Мы оказались отделены от толщи воды воздушным пузырем; наверное, его создавала пета, хотя информации о таких способностях местных амфибий мне не попадалось.
До меня постепенно начало доходить, что все недавние ощущения – не совсем мои. И ослепла не я, а корабль; и громкие звуки, причинявшие боль, здесь не слышались, да и самой боли тоже не было. То есть, наверное, что-то случилось с кораблем?
– Вы… – Он запнулся, подбирая слова. – Столкнулись с представителями враждебной нам цивилизации, средств борьбы с которой не имеете. Вероятность этого события была учтена одним из исключений наших инструкций и послужила поводом для контакта.
А еще надо привыкнуть к симбионту и бескрайнему океану под ногами, пережить первый сезон штормов и не возжелать после него срочно сбежать на другую планету – пусть заселенную такими же полосатыми людьми, но более смирную. Не может же у них везде быть такой сумасшедший климат! И выяснить судьбу нашего старого доброго «Лебедя», брошенного в одиночестве на далекой планете, и по возможности – помочь пристроить его в надежные руки.
– Хороша-а, – протянул мужчина, но потом почему-то нахмурился. – Ну-ка, Аленушка, присядь, я тебе сейчас кой-чего нехорошее скажу.
– Ну изменить же все равно ничего нельзя, – философски заключила я. Вараксин вновь покосился на меня с непонятно задумчивым выражением лица, но не ответил, и некоторое время мы летели молча.