Я каким-то краем сознания понимала, что ничего настолько уж страшного не случилось и вряд ли тюремщик на меня обидится, а главное, вряд ли решит отомстить. Вряд ли он вообще придал произошедшему хоть какое-то значение! Но все равно, забившись в угол, я разрыдалась.
– Неделю?! – вытаращилась на него я. – Мне показалось, по меньшей мере месяц прошел!
– Не могу, – через несколько секунд, тяжело вздохнув, проговорил мужчина. – Слова. Надо вспомнить. Давно не говорил. – Под моим озадаченным взглядом он вновь замолчал, прикрыл глаза и совершенно явно нахмурился, после чего вдруг уставился на меня осмысленным живым взглядом и проговорил, кажется, с искренним удовольствием: – Дальние патрули. Много подряд. Забыл.
Я не могу сказать, что родные родители нас не любили. Наоборот, каждый раз получался настоящий праздник, если удавалось провести недельку-другую вместе. Но именно в этом состояла проблема: у них оставалось очень мало времени на детей. Они оба были музыкантами, играли в одном оркестре и постоянно вместе гастролировали. Мама – Наталья Панкова, гениальная скрипачка, папа – Юрий Ким, виртуозный виолончелист; оба потрясающе светлые, воздушные, возвышенные люди, оторванные от реальности и влюбленные в музыку.
Впрочем, мелкий он исключительно в силу моей привычки: на теть Адиной кормежке вытянулся уже на полголовы выше меня и на достигнутом останавливаться не собирался. Нет, вообще Ванька растет хорошим парнем: незлой, рукастый, честный, даже местами благородный. Умен вот только не по годам, самому шестнадцать – ума как у трехлетнего. Но мальчики, говорят, поздно взрослеют. И то – не все.
– Заглохлая шлямба – это такая деталь. Если ее расклинить, все сразу станет хорошо и перестанет ломаться.