Меня от одного внешнего вида этой гадости начало мутить, а после справки симбионта вообще захотелось зажмуриться и срочно вызвать «скорую помощь». Но, с другой стороны, новость об опасности этого паразита для петы мобилизовала и заставила поспешить, тем более что, судя по всему, паразит уже почти прогрыз плотную шкуру.
В целом пространство казалось значительно более захламленным, чем мы привыкли наблюдать в этом мире, что вызывало противоречивые ощущения. С одной стороны, творческий беспорядок будил ностальгию и подтверждал, что мы с местными очень похожи. А с другой – не слишком-то ассоциировался с ученым, близким к медицине, скорее уж с раздолбаем-техником вроде меня, и это настораживало.
Стоило убрать раздражающий фактор, и пета очень быстро успокоилась, притихла и послушно спикировала к самой воде, позволив мне умыться и отмыться от прикосновения к поверженной твари. Правда, здесь мой организм решил, что хорошего понемногу, он уже достаточно долго терпел и теперь может позволить себе избавиться от остатков завтрака.
Ванька хмурился, цепляясь за подлокотники кресла, и, наверное, очень жалел, что не он сейчас сажает корабль, что вынужден сидеть здесь, на предназначенном для пассажиров месте, и ничем не может помочь. Я же крепко обнимала футляр скрипки и мысленно повторяла одну мольбу, невесть к кому обращенную: «Хоть бы все обошлось, хоть бы все обошлось!» Сердце испуганно трепетало где-то в горле, и я почти ненавидела тот момент, когда выбрала эту специальность и связала свою жизнь с космосом. Чем я вообще думала в тот момент?! Ладно – специальность, но почему я не осталась работать где-нибудь на заводе, собирающем корабли?!
Здесь находилось всего четыре человека, все – мужчины, двое из них оказались нам знакомы: профессор и вчерашний Андрей Калинин. Атмосфера царила оживленная и деловитая, стол был завален невесть откуда взявшимися бумагами (или чем-то вроде), разнокалиберными обломками белого минерала и небольшими банками, в которых что-то шевелилось.
– А все, конечно, так и подумали. И подумают те, от кого ты кинешься его защищать, – вновь съехидничал штурман. – Что ну совсем не влюбленная. Ни капельки!