– Ваня! – Испуганно вскрикнув, я рванулась к младшему, напрочь забыв о том, что меня тоже держат.
– Обещал, – не стал спорить он, смерил меня задумчивым взглядом, после чего предложил: – Давай присядем, нам довольно долго лететь. И я все тебе объясню.
Преподавательница женского пола, кстати, оказалась наглядным примером еще одного специфического отличия моей новой специальности от прежней. Если среди механиков на десять парней попадалась одна девушка, то здесь соотношение было… не обратным, но примерно пять к восьми, то есть женщины-воспитатели преобладали. Но меня этот вопрос, правда, пока коснулся чисто теоретически: для совместного обучения с будущими коллегами сначала требовалось дорисовать в голове картину окружающего мира.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Сур, когда мы вошли. Слишком серьезно и напряженно, чтобы можно было просто отмахнуться, поэтому я даже сумела разогнать собственное уныние и насторожиться.
– Ладно, как прыгнем, приноси, заклею, – отмахнулась я.
На этом фоне мои собственные тревоги и проблемы показались особенно мелкими и незначительными, стало стыдно за предъявляемые претензии. Вновь шевельнулось возмущение со своим последним аргументом: могли бы предупредить сразу, но споткнулось о все то же возражение. А мы бы поверили? А если бы поверили, может, вышло бы еще хуже. Страшно лететь в никуда, ожидая опасности снаружи; но куда страшнее прислушиваться к своему телу и ожидать подвоха от него.