– Подозрительные ребята – эти кляксы, – подвел итог моему рассказу Василич. – Если он когда-то знал наш язык, но умудрился его забыть, он явно имеет прямое отношение к людям. Или был когда-то человеком, или в какой-то мере остается им сейчас.
– А вот эта версия мне нравится больше всего, – согласно кивнул дядя. – Иначе объяснить их сходство с людьми и знание языка не получается. Язык ведь за всю космическую эру – что первую, что вторую – изменился незначительно, можно сказать – не изменился вовсе. Есть, кстати, еще одна странность, мы не сказали: нас с Адой поселили в одной комнате, – сообщил он.
– Ада Таль, очень приятно познакомиться, – продолжила явно озадаченная тетя.
– Затрещин? – всполошилась я, окидывая мужчин более внимательным взглядом. «Отличившиеся» нашлись сразу. Штурман и Ванька сияли фонарями: у брата на скуле, у Василича – классический, под глазом.
Но остальные проявили тактичность: ученые дружно покинули нас без своего товарища, а Василич вытолкал зубоскалящего Ваньку со словами: «Не лезь к сестре!»
– Мысли и ориентиры иногда меняются с возрастом и со временем, – вздохнул он. – Особенно когда вдруг появляется такая уникальная возможность.