И подсказка. Дверь, в которую придется выйти, нужно лишь понять, как именно этой дверью пользоваться.
Тростниковый сахар. Ощущение недосказанности.
— Вы присаживайтесь… что-то случилось? С Вильгельмом? Хотя… нет, конечно, нет, что может случиться с Вильгельмом? Мой супруг удивительно законопослушен.
И об улицах, которые пустели с наступлением темноты. О заколоченных окнах, о дверях, обитых железом, размалеванных символами, которые, впрочем, не способны были защитить от ночных гостей.
— Сядь, — Тельма положила ладонь на плечо Мэйнфорда. — Пожалуйста.
— Да, девочка моя, — ответила мама почему-то голосом Мэйнфорда. — Все уже закончилось… или почти.