Мир за пределами замка. А это море — лживо, потому как настоящее никогда бы не опустилось до притворства.
И догорел, наверное, если больше не способен сочувствовать ни жертвам, ни родичам. А вина… разве был он виноват?
Когда он сошел с ума? Еще в Старом Свете? Или уже здесь?
А хуже всего, Мэйнфорд не успел пересмотреть дело. Странно. Он ведь помнил его… должен был бы помнить, потому что яркое было. И газеты тогда вой подняли до небес. Все стенали о молодой и безвозвратно ушедшей… погибший талант…
Накачают таблетками… уложат… привяжут… и вскроют череп. Влезут в мозги, и вовсе не так аккуратно, как это сделала Тельма. Нет, их располосуют скальпелем. Прожарят. А то, что останется… если что-то останется… оно больше не будет Мэйнфордом. Оно станет покорно родительской воле и проживет ровно столько, сколько нужно будет семье.
— Незачем. — При всей своей нарочитой кукольности, Алиссия была особою практичной. — Милая, а ты не могла бы послушать?