— Но она… — Мэйнфорду невыносимо тяжело было просто смотреть. Хотелось дотянуться. Лечь рядом. Тельма свернулась клубочком и, значит, опять замерзает. А его сила согрела бы.
И боль… много боли, которую он принесет богам, хотя им и не нужно.
— В малых дозах она помогает. Расслабляет. Избавляет от кошмаров. Снижает чувствительность…
Ватки док складывал в фарфоровую вазу для печенья. Откуда она появилась? Джесс приволокла в попытке облагородить жилище брата? Или эта ваза всегда здесь была, скрывалась где-нибудь в кухонных шкафчиках, куда Мэйнфорд так и не удосужился заглянуть.
Лицо мальчишки искажает злоба. Не все альвы одинаково прекрасны… пускай.
И на этот вопрос Мэйнфорд не стал отвечать.