Мэйнфорд пытался сказать, что не хочет вечно блуждать в этой темноте, но не умел. Он потерял способность говорить.
И тварью, которая несла неудобный груз, хотя с куда большим удовольствием сожрала бы его. И где-то даже Кохэн понимал, что так правильно: тварь должна была есть, и много. Ей случалось пробовать существ, обретавших выше, порой она поднималась, насколько позволяла вода, и ждала добычи.
…а в следующее мгновенье оказался на спине этого чудовища.
Или это Мэйнфорд ослаб? Он навалился на масеуалле, придавив немалым весом своим, обхватил за плечи, стиснул, усмиряя приступ.
— Я ему позвоню. Скажу, чтобы оставил тебя в покое. Это первое. Второе — перекрою кое-какие финансовые потоки. Он поймет, что переступил черту…
Совесть ее будет чиста, а если нет, то со временем очистится.