— Меняются, — возразил Змей. — Как и боги. Только не сразу…
— Ты ведь рассказал ей, той женщине, матери Мэйнфорда… не все, конечно, но многое… ты пообещал ей… что пообещал? Почему из всех любовниц моего отца ты выбрал именно ее? Потому что она оказалась способна родить от подобного тебе?
Тельма зачерпнула горсть синей жижи и потянула.
В минуты особой душевной слабости он представлял, как это будет, и не просто представлял. Он рисовал себе детальную картину, в которой находилось место и для кашемирового пальто с лисьим воротником, чтобы каждому видно было, что стоило это пальто немало, и для перчаток из белой кожи. Для трости — ее Джонни присмотрел в галантерейной лавке, но до сих пор не решился потратить сорок шесть талеров. А вот мечта без трости из полированного дерева, с крученою резною ручкой, щедро покрытой золотом, не складывалась.
Но она была слишком счастлива видеть его живым.
— Это правильно. Ваши страхи вас хранят, — он произнес это с печалью. — А еще они сладки, но твой я оставлю тебе. Почему… может, потому, что мой брат однажды спросил, знаю ли я, что произошло с моей полукровкой-дочерью. Или потому, что дед решил, будто половина крови — все лучше, чем ничего… я не знаю, чего они хотят. Вырезать тебе сердце?