— Успокойся, — она сделала знак парню, чтобы убирался, но он, отбежав, как ему казалось, на безопасное место, застыл. Уставился круглыми глазами. И к страху, к которому Тельма притерпелась, добавилось кисловатое любопытство. — Мэйнфорд, ты слышишь меня?
Язык денег Гаррет давно понимал лучше, чем родной.
Тельма дышала. Пока дышала, пусть дыхание это и было поверхностным, а пульс едва прощупывался, но жизнь теплилась в ее теле, а значит, была и надежда.
— Да сама Элиза была эгоистичной стервой. И не надо делать из нее жертву, а из меня преступника… нет, Мэйни, все было иначе. Я воспользовался ситуацией. Это непорядочно, согласен. Однако я не желал ей смерти.
Не обязательно обсидиановый. Обсидиан, как показывает практика, изрядно устарел.
— С девочкой… Элиза просила меня позаботиться о дочери, если с ней что-нибудь случится.