Мешает. Если бы не отец и его болезненное пристрастие к экспериментам… а ведь он почти понял, почти дошел до истины. Всегда считал ее дурой. Интересно, что бы сказал, дознайся до правды…
Боль была… огненной. И яркой. Она впивалась в тело Мэйнфорда древним узором, и тело желало кричать. Плакать. Выть.
— Погоди, — он всегда отличался некоторой медлительностью, которая мешала мгновенно вникать в суть вещей. — То есть он хотел…
Эта жизнь была спокойна и размеренна. И так отлична от собственного существования Тельмы, что вызывала нестерпимое желание внести в это спокойствие толику хаоса.
— …а она говорит, что у меня есть крылья… думаешь, привиделось?
— Его заключили в платиновую оплетку. Тоже ничего особенного. Мешок из проволоки. Никаких завитков. Украшений. Других камней. Но он сам по себе был ревнив, наверное, поэтому…