Виски его были холодны и влажны. Глаза раскрыты. Зрачки сузились до размеров булавочной головки. И это плохо… отвратительно…
Незаконное проникновение. Незаконное считывание. Незаконное… смешно, что закон сейчас на стороне убийцы.
Сбросив отяжелевшую куртку и ботинки, Кохэн поплыл.
Гаррета обрядили в черный костюм, и выглядел братец на редкость умиротворенным. Он и улыбался не прежнею своею ехидной улыбкой, но вполне по-человечески, с сочувствием.
Разомкнув веки туч, она выпялилась лунным глазом, желтушным, прорезанным трещинами. И загудели, приветствуя, ветра. А затем, повинуясь молчаливому приказу, вцепились в новую игрушку.
— Видишь, девочка, — Теодор не улыбался. Он стоял под фонарем, чуть покачиваясь, и узоры на коже его двигались. — Теперь ты способна это выдержать. Подумай, что было бы с тобой, попади ты к нам детенышем…