Спящей она выглядела такой юной и беззащитной, что смотреть было больно. Мэйнфорд отвернулся бы, если бы не боялся, что, отвернувшись, упустит момент.
Гарольд, во всем пытавшийся походить на отца, растерялся бы… Энджи… и Таф? Близнецы, что вечно издевались над младшим и слабым? Они-то сумели бы сообразить, во что обошелся наряд. А если не сами, то жены их, наверняка крикливые и неопрятные, под стать братьям, подсказали бы.
Эта злость была беззубой, как старая собака.
— Выбирать, — сказал он, не оборачиваясь. — Только поспеши, малышка… и помни, сделав выбор, изменить его уже не выйдет.
— Это просто галлюцинация… — Джонни прикоснулся к машине, надеясь, что она исчезнет. Но нет, он ощутил холодную гладкость полированного бока. И запах кожи, и еще чего-то, неприятного, прелого.
Ах да, конечно… авто стоит, сияет лаком и хромом, ждет, когда Джонни сядет за руль.