«Ритц-Мариоль» славился своею безопасностью.
И если так, быть может, Мэйнфорд совершает ошибку, увозя ее? Быть может… он ненавидит больницы, но если Тельме там помогут? Таблетки? Ограничения? На время и только.
Тельма вдруг рассмеялась хрипловатым смехом.
Ей не восемь и не девять. И даже не десять, хотя в десять она начала считать себя взрослой. Как же… столько всего повидала.
И начальству позвонить стоит, потому как эта смерть не оставит двуногих стервятников равнодушными. Пусть они и сами Джаннера на дух не переносили, но ненависть — это одно, а информационный повод — другое.
— Вельма… станет… камнем… стала уже… почти стала… короне надо много… маленькие и большие… она придет… и станет камнем. Рубином. Рубины прекрасные… других не понимаю, а рубины… у Элизы… ты хотел знать… рубин… масеуалле… сердце императора… знаешь, что смешно, — теперь он торопился говорить и говорил, захлебываясь собственной кровью, оставляя Мэйнфорду сомнительное удовольствие подтирать темные струйки. — Он тоже был сердцем… императора… первого… его украли из Атцлана, когда… останови… останови ее… твой масеуалле… кто-то должен принести жертвы…