Он не позволит больше себя запирать. Никому и никогда.
Это была не та песня, которую надлежало исполнять во славу богов. Он даже не знал, к кому именно обращается, но пел для всех. И грозный рокот барабанов отступил.
— Голос крови не заглушить, — мама произнесла это тихо и в сторону, но безропотно протянула цепочку.
Дышал. И кажется, судорога отпустила тело. Получилось? Или… лучше не думать о плохом. Пальцы соскользнули с холодного мокрого лба.
— Мне там нечего делать, — Мэйнфорд попытался запихнуть и медведя, а когда тот отказался, то сунул игрушку Тельме. И странно, но ей стало спокойней.
Тедди держался в тени. Он сам был тенью, безвестной, бесправной.