Правда, подозревала, что разговоры не помогут. А вот пара-тройка боевых заклятий — дело другое. И Тельма их знала.
…Ги ревновал лишь поначалу. Зло. Отчаянно. С кровью соперника, со смертью его, на которую он заставлял Вельму смотреть. И ее это приводило в восторг. Нет, не сама смерть, но ревность. Виделось в ней доказательство истинной любви.
— Я не могу обсуждать поведение хозяйки с посторонними, — эта женщина произносит слова четко, каждое словно бы по отдельности выговаривая, и Мэйнфорду приходится делать усилие, чтобы собрать эту россыпь слов воедино. — Как не могу осуждать ее. Однако в случае исключительном…
И больше, выходит, не стеснялась этого низкого, совершенно неженственного голоса.
Она часть тьмы. И уничтожив ее, убьет себя же.
Внизу. Бурые и черные пятна, закрытые пока рты будущих провалов. И пятен становилось все больше. Земля отвечала огню и воде. Она спешила зарастить раны и в то же время сама готовила ямы ловушек. Под Друри-лейн, и под площадью, и почти весь Второй округ… часть кварталов Третьего…