Вообще никогда. И в баре с Мэйнфордом. Да, он дал свободу чувствам. Он ведь не железный… он был оскорблен. Унижен. Вот же потаскуха, а?! Чего ей не хватало? Еще немного, и Джонни стал бы известен… богат… Синтия не желала ждать.
Чужие боги следят за Тельмой. Она же старается не смотреть им в глаза, пусть глаза эти, некогда нарисованные, ныне полустерты. Зато раззявленные рты блестят. Богам принесли жертву.
Чуть ниже тонут в тумане блоки многоэтажек.
Но на гостеприимство Аманды рассчитывать явно не стоило.
И сама она… сколь давно умирала? Неделю? Две? И когда должна была умереть?
— Не понимаю, — матушкин голос звучит жалобно, и платочек — белый, пусть и с темно-лиловой, в цвет костюма, вышивкой — дрожит. — Он говорит, что Мэйни… ему нужны лекарства.