…лоснятся чернотой жвалы. Сияет броня, и человеческий глаз с пушистыми ресницами выделяется средь иных, фасеточных, своею нелепостью. Тварь многонога и многозевна.
Тельма улыбнулась бы, если бы могла… но дальше что? Разум огромен. Многомерен. И выбраться из его ловушки, пусть даже устроенной самой себе, не проще, чем с кладбища.
Как ушли иные, просто отвернувшись, позабыв обо всех клятвах.
Бледные пальчики Тельма отодрала не без труда, испытывая преогромное желание пальчики эти сломать.
— Никто не должен знать, что я… ты же понимаешь всю серьезность ситуации! Мои избиратели… если кто-то поймет, что все эти слухи… что между мной и Элизой что-то было… следующее, в чем меня обвинят, — это ее смерть!
— А потом и он сорвался… вон, пошел девок резать… может, не первая жертва. Может, это именно он всех и… — начальник провел ребром ладони по горлу. — Видишь, как красиво складывается? А твой благородный братец, который начал догадываться, что с тобою не все ладно, попытался тебя остановить. И в результате погиб.