— А чего ты боишься, деточка? — ласково поинтересовался Найджел. — Может, правды? Твоя мать была слишком занята собой, а ты идеализировала ее образ. На деле же она вовсе не любила тебя. Держала рядом, потому что ты была слишком жалкой, чтобы отослать… правда?
Или того, что твой гость окажется лишь оболочкой.
— Поверь, не только я им пользуюсь… скажем так, мне его подсказали. Холод сводит с ума, а безумие… безумие опасно. И Элиза была одной из многих. Десятой? Двадцатой? Сотой? Я никого не убивал, девочка… хотя… если откровенно, мне было все равно, что с ними происходит потом. Я был рядом, пока светлячки горели, а сгоревшие… что ж, со всеми происходят несчастья. Расставаясь, я выписывал чек. Иногда делал подарки. И никому никогда не обещал любви до гроба. Вообще ничего не обещал.
— Умер? — на всякий случай уточнила Тельма.
Кажется, он нанес их сам, как и должно поступать жрецу.