— Итак, допустим, ты говоришь правду, — Мэйнфорд сам не верил этому допущению и дал это прочувствовать. — Смерть Элизы — трагическая случайность. Но куда подевалось ее состояние?
— Слухи о моем сумасшествии вас не отпугнули, — Мэйнфорд осторожно сжал пальцы Тельмы. — Безумный Канцлер? Какая, по сути, ерунда, главное, чтобы дрессированный. А с безумцем в какой-то мере и легче. Современная медицина открывает бездну возможностей. Но давайте вернемся… почему вы сразу не устранили девочку? Пожалели? Сомневаюсь. Скорее уж держали про запас. Вдруг да Гаррету вздумается поиграть в самостоятельность? А тут свидетель… потом и вовсе она стала полезна. Зачем искать нового исполнителя, когда и старый всем хорош? Вы держали на крючке их обоих.
…Зверь согласно рыкнул, и голос его был услышан.
Развалины храма, по которым не понять, какому божеству этот храм принадлежал. Ощущение покоя. Это место… завораживало?
И Тельма, держась за руку — ей почему-то казалось, что стоит выпустить эту руку хотя бы на мгновенье, и она потеряется, — слышала отголоски эмоций. Страх, почти неконтролируемый, панический. И ненависть. И боль. И еще горечь застарелых обид, в которые ей позволено было заглянуть краем глаза.
— И чего ты хочешь от меня? — сухо поинтересовался Мэйнфорд. Тьма колыхалась. Тьма не желала иметь ничего общего со светом.