— Стефан. А ник… — Парень смутился, но все же выдал. — Нагибатор.
— Ты в это веришь? — В глазах Ревякина будто громыхнула гроза. — На наше военное производство дали флаерботов в два раза меньше, чем надо, а каких-то гражданских будут спасать?
— Он нам сначала оторвет… Что? Что у тебя есть?
Министр открыл было рот, чтобы ответить сыну, но тут же беззвучно закрыл. Мальчишка вскочил на ноги и в два прыжка оказался около меня. Его бледное худое лицо исказилось от гнева, в уголке рта собралась слюна, глаза блеснули безумным огнем.
Вряд ли мой ответ удовлетворил Леху, но все же он замолчал. Я заворожено смотрел, как одна из граней пропала — не отъехала в сторону, не упала, не треснула, именно пропала, — словно слабая дымка за несколько секунд растворившись в воздухе, открыв прелюбопытную картину.
Я с удивлением уставился на крохотные рюмки из синего стекла, наполнившиеся водкой. После глобальной катастрофы каждый из нас стал поневоле старьевщиком, собирая по кусочкам остатки разрушенного мира. Правительства всех доминионов пытались бороться, выкорчевывая возможно зараженные артефакты, а по сути обычные предметы быта, но куда им, если уж начальник сорок третьего отдела ВПС плюет на подобные запреты с высокого небоскреба.