— За труды твои тяжкие, что втуне пропадают. Ты ведь, брат, пугать меня вздумал. А это бестолку — сильнее смерти страха у тебя для меня ничего нет. А смерти я не боюсь. За нынешний разговор — ты мне четырежды голову срубить собирался. Что мне дыба с кнутом, когда на носу — плаха с топором? Ежели хочешь чего от меня — думай иначи. Да и времени у тебя на муки мои не осталося — через час светать начнёт. Через два, не дольше — твоя воля должна быть объявлена.
— Месть — роскошь. Мести — не будет. А дерьмо… его надо убирать. Пойдёшь ко мне в помощники мусорщика? А? Хан-ассенизатор… тебе как?
Николай за эти три дня аж усох. Это ж столько лодей, столько товаров, столько людей!
— Спасибо, брат, на добром слове. За заботу, за ласку. Только о мелочи ты позабыл. Мелочь ту звать — войско православное. Может, ты запамятовал — оно тут, вокруг стоит. Всеми своими тысячами голов ждёт поутру твоего решения. Насчёт «отрубить Ваньке головёнку». Не — «опосля», не — «к Юрьеву дню». Нынче. Утром. Твоё слово.
Опыт, ребьятки, не пропьёшь. Эмир видит… что-то из своих привычных картинок, из стереотипов: юное, безбородое, слабое, мечтающее доставить удовольствие господину, исполнить любое его пожелание… Дрожащее от страха и трепещущее в предвкушении… Да он каждый день такое видит! И чётко, на уровне спинного мозга знает: это — хорошо, безопасно, приятно… Обычное дело. Уровень тревожности, недоверия, готовности к опасности… снижается.
Один Лазарь… Этот взволнованно-ищущий взгляд при появлении Цыбы, эта мгновенная смена окраски на лице, этот тяжкий вздох, когда она мимо… А ведь он ещё не встаёт! Но женить парня надо срочно. О-хо-хо, молодо-зелено…