Рион продолжал стоять в оцепенении. Прихвостни Ари, в свою очередь, внимательно следили за нами. Меня терзали смутные сомнения – какая цена у моей жизни в глазах моего единственного союзника?
– Знаешь, плевать. Я не собираюсь никуда ехать, и ни с кем заводить дружбу. Ты не рассказываешь, в чем дело, потому, что дело – дрянь. Такие вещи я умею чувствовать. Что мне грозит при выполнении миссии? Смерть? Или что похуже? И почему я? Других кандидатов не нашлось?
Чуйка не подвела и на этот раз. Когда родители со мной и крестным обошли дом, вдалеке я увидел церковь. Тогда то все стало ясно. Близился мой конец, приплыли.
– И где же ты был, когда меня посадили в тюрьму, и целых пять лет пытались убить? Или когда я сидел за баранкой и меня обстреливали из автоматов? А когда мне прострелили череп? Это было не достаточно худо?
Следующий день начался для меня очень рано. Ведя практически беспечную жизнь, я привык просыпаться ближе к обеду. Но в последнее время мне редко удавалось доспать хотя бы до 8 утра. Спонсируя множество проектов в разных уголках мира, мне часто звонили по тем или иным вопросам из самых разных часовых поясов. Случалось, что особо неразумные люди и ночью трезвонили.
– Мой тебе совет, переводи все в валюту – сказал один второму. Его, как позже выяснилось, звали Рустам. – Я вот банку вообще не доверяю. Давно уже все поснимал и обменял. Чую, скоро вся эта система накроется к едрене фене.