Как удачно получилось, что, кроме Орсона, в туалете никого не оказалось. Никаких свидетелей, никаких хлопот. Ари, без какого-либо усердия, почти лениво, всадил ему нож в сердце, как только тот закончил отливать. Обмен телами прошел мгновенно. Ари посадил, отыгравший свою роль, сосуд на унитаз, прислонил к стенке кабинки и закрыл дверцу. Затем скрыл глаза новыми линзами и ушел.
Его взору престала любопытная картина – потрепанная молодая девушка, с лифчиком напоказ, сидит верхом на престарелом мужчине, страстно обхватив его ногами. Выглядело все более чем однозначно, и работник явно решил, что помешал чему-то прекрасному. Нелицеприятному, в отношении разницы их возраста, но прекрасному по своей природе.
– Остынь! – приказным тоном сказал я. – И посмотри.
– Рады были вас принять – улыбнулся на все зубы начальник, и пожал мне руку. – Если вы не против, мой помощник проведет вас к выходу. Мне пора вернуться к работе.
– Её! – он снова посмотрел в окно, ткнув пальцем, но внизу уже никого не было. Раян прислонил нос к стеклу, выискивая исчезнувшую мать, но бегала она, к счастью, чересчур быстро.
Мать рассказала отцу о пропаже Латифы. Стоит ли упоминать, что её так и не нашли. В тот день мы прочесали полгорода, но эта чертовка сумела остаться потерянной. Я тогда поймал себя на мысли, что не прочь услышать её историю о том, как годовалой девочке удалось такое провернуть. Тем не менее, было больно смотреть на её мать и страшно представить, как она страдала весь последний месяц.