Время поджимало, день близился к завершению, а других свежих сосудов, кроме Масуда, в округе не было, и в ближайшее время не предвиделось. В морге присутствовали и другие трупы, но они лежали либо заперты в холодильниках, либо со вскрытой грудной клеткой. Не то, чтобы воспользоваться таким телом для Ари составляло проблему, просто понадобиться дополнительное время заштопать кожу. А времени совсем в обрез.
Однажды вечером я подошел к отцу, держа в руках его сберегательную книжку, протянул ему и сказал… ну, вы поняли, то самое слово.
Кого не сбивал с ног сам – сносила толпа, почти наступающая мне на пятки. Черт бы их всех побрал, какой же все-таки паршивый выдался день!
Я надеялся, что Ян не планировал пристрелить меня и совершить самоубийство. И надежда эта, вроде как, себя оправдывала. Он замешкался. Похоже, разумные сомнения в его голове принялись оттеснять жажду мести. Противоречивые чувства терзали его изнутри – это читалось по лицу. Глаза бегали во все стороны, зубы были стиснуты, из дрожащего рта вырывались какие-то всхлипывающие звуки вперемешку с рычанием. Не лишним было подсказать ему следующие действия.
Настало время абсолютной, всеобъемлющей, неподдельной дикой панике.
Исключив все варианты освободиться и сбежать, мне снова пришлось мириться с неизбежным. Когда ублюдки закончили приготовления, за мной пришло двое, забросили в джип и вывезли подальше в пустыню. Там и планировали оставить на съедение падальщикам.