– Это и есть моя жизнь! Я прожил тридцать лет, пока мне не прострелили череп. А очнулся в послеродовой, в своем же теле, только детском.
С момента своего перерождения я стал очень сентиментальным касательно матери. После общения с Латифой я понял, что уже кое-что исправляю. Делаю мать чуточку счастливей своим поведением. Мне хотелось верить, что после моего крещения, младенец, в котором я пребывал, не вырастит тем же говнюком, каким вырос я. И что он будет лучше относиться к единственному родителю.
– Все еще на кухне – сказал хранитель, глядя на тепловую точку Эллы.
Раян перестал плеваться водой, восстановил более-менее нормальное дыхание, и развернулся к нам лицом.
Ян странно на меня посмотрел. Наверняка удивился, что я прочитал его мысли.
– Года два назад, а что? – слегка удивился Макс.