— Чем вам так не нравится инор Шварц? — спросила я у Эдди.
Эдди выругался и, видно, хотел по привычке сплюнуть на пол, но не стал. Действительно, может, здесь кроме подслушивательных артефактов еще и подглядывательные есть? Он ухватил меня за руку и потянул на выход. Сопротивляться я не стала — мне и самой не очень хотелось здесь находиться. Я даже вздохнула с облегчением, очутившись на улице, так на меня давила унылая серость этого отделения Сыска, которая там и осталась. А снаружи было солнце и яркие клумбы. И неприятный тип по соседству…
— И что? — с жадным любопытством спросила она. — Что ты к ней чувствуешь?
Как я и думала, заплатила — и забыла. Не скрою, я иной раз размышляла, какова она, моя мать, почему она меня бросила и что бы я сделала на ее месте. Мне казалось, что от своего ребенка я бы никогда не отказалась…
Я ему все рассказала. О загадочном разговоре между инорой Эберхардт и Эдди. О том, что я заменила крем, сделанный ею для иноры, которую посчитала своей матерью, так как боялась, что данное изделие может причинить той существенный вред. «Нет шантажиста — нет проблемы». И слова Регины о том, что если бы инора Эберхардт убивала своих клиенток, то скрыть это было бы никак нельзя, меня совсем не убедили.
— Да нет, я про мужчин, — неожиданно ответила Сабина. — Вот как вышла из приюта, постоянно убеждаюсь, что правы были монахини. Мужчины — лживы от кончиков щетины на щеках до кончиков ногтей на ногах.