— С чего бы? — удивился Эдди. — Я не некромант. Меня мертвые девушки не возбуждают, детка. И вообще, Гроссер, шел бы ты отсюда, дай влюбленным без свидетелей поговорить. Глядишь, без тебя мы бы уже давно общий язык нашли.
— Как вариант, — безо всякого смущения ответил он. — Установить удалось только двоих, кто постоянно имел с ней дело, — Гроссер и Хофмайстер. Оба маги. И хотя мне Хофмайстер не нравится больше, этого, — кивок в спину Петера, — со счета сбрасывать не стоит.
— Так, сиреневое отбрасываем, в нем ты совсем на покойницу походить будешь, — заявила Сабина. — У этого шов разошелся, здесь пятно на юбке. Остаются вот эти два — в клетку и с цветочным рисунком. Что выбираешь?
— Я не помню, — ответила инора Эберхардт с отчаяньем. — Совсем не помню. В памяти как будто моль дырки проела. Я понимаю, что это очень важно, но ничего не могу поделать. Невозможно восстановить утраченное.
— Я слишком много взяла, мне столько не съесть и за несколько дней, — начала я. — Они так аппетитно смотрелись, что пожадничала. А завтра они будут не такими вкусными. Петер, да вы меня спасете, если съедите хоть парочку. Мне не придется потом давиться черствыми пирожками.
— На торговлю некоторыми зельями давно снисходительно смотрят, — пояснил он мне. — Я думаю, будут по ним менять закон в угоду родственникам жены наследника. Я о тех, что с орочьей стороны. Об этом уже пару месяцев слухи ходят, так что скоро услышим об изменениях. Честно говоря, это давно пора было сделать, чтобы такие, как инора Эберхардт, не чувствовали себя нарушителями, а у таких, как инор Хофмайстер, не появлялось желания торговать чем-то по-настоящему убойным, понимаешь?