В крошечной кухне, отодвинуться от внезапно взбесившегося инора было некуда, хотя и очень хотелось. Выглядел Петер страшно, он даже кулаки сжал и угрожающе тряс ими перед моим лицом. Я зажмурилась, чтобы ничего этого не видеть.
— А с кем он из Степи имел дело, не помните?
— Извини, Штефани, — довольно сухо сказала она. — Мне не следовало этого рассказывать. Что тебе до моей жизни?
— Да, ты говорила, что денег нет. Не так уж ты от них и не зависишь. — Он посмотрел на мое мрачное лицо и быстро перевел разговор: — Завтра мне крайний срок, как уезжать надо. Не надумаешь до завтра, так, может, хоть к следующему моему приезду? А, детка? Мне приятно будет знать, что меня кто-то в этом городе ждет.
— И в нем была фамилия и адрес? — насмешливо спросил Рудольф.
— Что ты так на меня смотришь? — прошептала Регина. — Задница, она и есть задница, разве не так? По-другому и не скажешь. Все равно нас сейчас никто не слышит. Можно, конечно, высокомерно сморщить аристократический носик и сказать: «Это место работы не очень-то хорошо», но смысл? Суть от этого не изменится.