В кафе за столиком я сидела в одиночестве, и мои мысли были исключительно грустными. Последнее время я чувствовала себя очень одинокой. Даже когда разговаривала с покупательницами и улыбалась им, они были — отдельно, я — отдельно. Днем еще ничего, а вечерами было так тоскливо, хоть плачь. Я утешала себя, что скоро из приюта выйдет Регина и мы с ней, как и раньше, будем вместе, будем как-то друг друга поддерживать. Но до этого еще надо дожить и выяснить, кто убил продавщиц иноры Эберхардт. Иначе Регина может стать очередной жертвой этого ненормального. В том, что он ненормальный, я не сомневалась — кто еще оценил бы рецепты, пусть и дорогие, в несколько человеческих жизней? И на этом останавливаться не собирался. Спокойствия никак не прибавляло, что он ходит где-то даже еще не выявленный, пусть Рудольф и уверяет, что пока я преступнику точно нужна живой. Правда, насчет здоровой он не уточнял, наверное, сам был в этом не очень-то уверен…