Сверху было хорошо видно, как две здоровенные «Каталины» разгонялись, оставляя на волнах пенный след и походя на перепуганных уток.
– Где именно приметили? – Тон Афонина сменился на серьезный.
Постепенно блеск и голубизна уступали место суровым краскам севера, но Дяде Мише было тепло по-прежнему – с ним была Тетя Муся. Маша, правда, сердилась, когда ее так называли, и Ерохин следил за языком, но думки-то не запретишь…
– Командир! – воззвал комэск 1-й эскадрильи. – А мы?
Служащих – всяких машинисток, телефонистов, мелких клерков – не трогали, запирали и шли дальше.
– А вон! Э-э… На двенадцать часов, выше на двадцать градусов.