Капитан выскользнул из кабинета, тихо притворив за собой дверь, а Юрий Владимирович подошел к окну и привычно уставился на находящийся на одном уровне с ним затылок Дзержинского. «Эх, – мелькнула озорная мысль, – повернуть бы Феликса к зданию лицом, пусть бы понадзирал за своим детищем».
Тома закусила губу, пытаясь сдержаться, но не вышло, и она засмеялась во весь голос, откинув голову назад.
Повертев головой, обнаружил цель. Странная конструкция из потемневших досок, вероятно, остов какой-то самодельной мебели, в углу двора, сразу за помойкой. Она, я узнал ее.
– Извини, – сказала она, нимало не смутившись, – задержались немного. Пошли?
– Приходит Демичев, который министр культуры, к Брежневу, – начал я, – и говорит: «Леонид Ильич! Тут от группы товарищей поступило предложение открыть еврейский камерный театр. Что вы по этому поводу думаете?» Брежнев: «В целом хорошее, своевременное предложение, товарищ Демичев. А на сколько камер?»
Идиот! И ведь сам завел разговор сюда… Быстрее возвращайся к прическе, это безопаснее.