– Слово его – как сталь, – неожиданно поддержала меня Франка и так же неожиданно покраснела. – А мне он ближник, хранитель тела.
– Я тебе отвечу, Горан: это очищение, очищение души и тела от мерзости и грязи. И наказание за неверность. Барух был богат, очень богат, он один мог купить целый квартал в Добренце. – В голосе прелата мелькнула легкая издевка. – Но предпочитал нищенствовать, доносить за мзду, обирать трупы, потворствуя своей алчности…
– Какая «водка»? Что такое «водка»? – заинтересовалась Малена и, забрав у меня миску, плеснула туда еще половник бульона. – Что-то из твоей прежней памяти?
– Ага, ежели тебя послушать, старый пень… – хохотнула Хроня и брякнула на стол большое блюдо с вареным мясом. – Так раньше и хрены длиннее были, да и девки податливей. Всегда девы старались парня заарканить перед первым походом, чтобы целкой не уходить. Не помнишь, как я Васюхе скулу за тебя своротила?..
– Все равно. А почему Любош вел себя так… – Я запнулся, подыскивая слово. – По-дурному…
– Тебя надежно прикрывает твой амулет. Меня – мой; поверь, он не такой сильный, но работает исправно. Но женская кровь, особенно такая, по сути, сама очень мощный источник флюктуаций и будет очень сильно фонить – драугры пойдут на него косяком, никакие амулеты не помогут. Придется… придется…