Отработав неделю, к пятнице он уже втянулся, пришел в себя. Ночью перестал видеть сны, в которых он вновь был в Переяславле. И не золото-серебро ему снилось, а встречи с людьми: с Полиной, Георгием – да хоть с боярином Селивановым.
– Удивительно, как близнецы-братья! – не сдавалась Аглая.
– Верно. Но для ближнего боя еще сабля остается, кистень. А для дальнего боя пищали есть.
– А ну как ты и вправду беглый тать? – Видимо, его терзали сомнения.
– В Святой Софии? – Голос Гермогена сорвался. Вместо багрового он сделался бледным.
– Я видел, как тебя из дома уводили. За что тебя сюда?