Увидев последнее слово, я вздрогнул. Оно казалось синим и вздутым, как гангренозная конечность. Что-то с ним было не так.
Следующие несколько дней я не спускался в подвал, оставив его своим новым знакомым – они сказали, что я им не нужен. Я не особо по этому поводу переживал, так как был сильно увлечен напитками, купленными в городе на полученный от Капустина аванс в сто пятьдесят рублей.
Мало того, я даже понял, как воспринимают мужскую телесность натуралы-гомофобы: темные завитки волос на теле Артура, пупырышки на его коже не волновали и притягивали, а вызывали брезгливое желание отодвинуться, словно я оказался в раздевалке слишком близко к чужому потному телу, от которого могу подцепить кожную болезнь.
Я вынул телефон и, не раздумывая больше, набрал его номер.
Теперь меня куда больше волновал стул из Икеи, на котором Семен сидел во время лекции. Светлая фанера с разлетным и вольным рисунком…
Поэтому, когда со мной начали твориться странности, я сразу как-то позабыл все свои естественнонаучные гипотезы – и даже испугался, что мой глубоководный суфлер замыслил меня погубить.