– Нет, – ответил Капустин. – Это шло по другой линии. Поверьте, я вообще никакого касательства…
Я наполовину кивнул, наполовину пожал плечами. Димкин смотрел куда-то в пустоту надо мной.
– Хорошее словечко – «хамуфляж», – сказал я. – Уже по звуку ясно, что такое. И кто же изобрел такой хитрый метод?
«До новых встреч», – отозвалась темнота за спиной.
Я отправился к своему дилеру. Это был бойкий парень по имени Сер. Так он сокращал «Сережа», имея в виду не фекальный глагол, а адскую серу. Но я подозревал, что он таким образом борется со своей латентной гомосексуальностью: «Сергей», то есть «серый педик» – очень эффективное в смысле метапрограммирования имя, и носят его, как правило, яркие гомофобы.
– Видите ли, – сказал Капустин, – тут может действовать невероятное количество разных обстоятельств. Но я полагаю, что не последнюю роль играет ваша фамилия. В русской армии уже служит один Можайский, который увлеченно строит летательные аппараты… Это, так сказать, уже существующий в истории отпечаток, своего рода тень, падающая в будущее. Или, если угодно, след, куда мы, так сказать, аккуратно поставим другую ногу. Куда более совершенную.