– Если ты Всевидящий Глаз, то чьими же мозгами ты сейчас думаешь?
Одновременно освободились и трое моих гостей – они поднялись на ноги, и в руке Пугачева появился небольшой тупоносый пистолет, похожий на детскую игрушку. Как оказалось, он прятал его в сапоге.
В протяженной пустоте перед Капустиным стоял одинокий стул, на котором, словно на эшафоте-бонсай, жался посетитель. Это был сильно располневший молодой человек с миловидным лицом, розовой кожей и совсем белыми волосами. На нем были коротковатые салатовые штаны, мокасины на босу ногу и майка с нежно-розовым, в тон лицу, серпом и молотом – нарисованным в таком необычном ракурсе и так кавайно, что никакой советской радиации от символа уже не исходило.
Она тоже выглядела аскетично и строго. В углу, правда, стояла бронзовая статуя Диониса – но из-за кирпичных стен и резкого потолочного света она казалась ржавой.
Некоторое время я думал – а потом ударил кулаком по столу.
Так называли стильных ребят с большой ухоженной бородой. Обычно они уезжали в счастливую даль на «Харлеях» – в хемингвеевском свитерке, подвернутых джинсах и замшевых берцах, а с крыльца лесного домика им прощально махала дивной красоты девушка/юноша/ трансгендер с вязанкой заснеженного хвороста на загорелом плече. Условное пространство, где жил, боролся и любил ламберсексуал, называлось в фэшн-дискурсе «pseudo-outdoors».