Голос-громовержец, в общем, не требовал ничего чрезмерного – и часто я понимал логику его команд.
Я понял, что это не просто стандартная форма вежливости – Жук действительно горевал. Правда, не совсем так, как люди: его печаль была очень интенсивной, но продолжалась совсем недолго. Когда же его горе прекратилось, страница была уже перевернута и «ламберсексуализм» остался в прошлом.
– Вместе с вашей озабоченностью этим вопросом, Маркиан Степанович. Кто про это будет помнить после вашей кончины? Что вы такое для космоса? Как не ковыряйтесь в прошлом, в настоящем все останется по-прежнему. Как говорят физики, Вселенная сдвинется в параллельную проекцию с минимальным общим искажением информации – то есть во всех практически значимых смыслах вернется в прежнее состояние. Так сказать, спружинит.
Вот только какой же угрюмый и пессимистичный склад ума нужен, чтобы не понимать простых истин: будущее не за мертвыми слитками металла, лежащими в банковском сейфе – оно за умными часами, смартфонами, частными космическими кораблями, компьютерами «apple», новыми медицинскими технологиями, юными дерзкими умами. Словом, за Атлантом, держащим на своих плечах неостановимый прогресс человечества.
Капустин, видимо, подумал, что перегнул палку.
Не знаю, удалось ли мне передать вам свое чувство, но один только вид этих созданий немедленно отозвался у меня в желудке.