Теперь мы можем наконец объяснить, почему вольные каменщики были сосланы в относительно пригодное для жизни место. Видимо, допрос кого-то из членов «Тайного Закона» показал, что русские масоны близки к завершению великой работы – и Храм вот-вот будет воссоздан.
Может быть, конечно, что эти мои слова – последний мазок, накладываемый Жуком на его пергамент. Но скорей всего, дело в том, что creampie Сергеевич все еще на что-то надеется – а Надежда, как острил Ленин, умирает последней.
Я кивнул. Власть над собственным телом, похоже, вернулась ко мне окончательно.
Я заметил, что Капустин в разговорах со мной добавляет это присяжно-поверенное «-с» к некоторым словам, обычно невпопад. Видимо, чтобы вызвать во мне доверие, он старался говорить как человек нашего времени, не вполне точно зная, как люди у нас говорят.
– В том-то все и дело, – ответил Капустин со вздохом. – Устроен суд самим Всевидящим Глазом – и является как бы его собственным аспектом. Поэтому, хоть спорить с Глазом и нельзя ввиду полной бессмысленности такого занятия, это все-таки иногда можно делать по его же попущению. И здесь очень многое зависит от аргументов и тех конкретных мозгов, которым Глаз попустит их обдумывать…
А потом я находил свое дерево – и забывал про все.