Поднявшись, я медленно пошёл по длинному коридору служебного входа. Ходить тут лучше осторожно, не озираясь в движении по сторонам, можно споткнуться.
И тут вокруг хаотично захлопало. Оглушительно рвущие воздух выстрелы из автомата или пулемёта с удалением быстро превращаются в обманчиво безобидные, словно новогодние хлопки. Часовой, присев за невысоким бетонным блоком, притащенном сюда загодя, показал нам пальцем в сторону самой приметной в Дагомысе горы, названной в честь управляющего царским хозяйством князя Успенского.
Вскоре я оказался на участке, с которого хорошо просматривались взлётно-посадочные полосы Адлерского аэропорта, там и остановился. На этот раз шерстяной друг вышел одновременно со мной, усевшись на асфальте рядом.
— В Лоо, — признался он тихо. Уже нормальным юношеским, если не мальчишеским голосом.
На площади одновременно горели уже четыре тарелки. А прямо над вокзалом на склон опускались ещё два сбитых диска, один падал медленно, как сухой лист, второй летел со свистом, эффектно врезавшись в буроватый осенний склон ребром. Что там творилось на небесах — мне было неведомо. Очень трудно не отвлекаться на воздушные цели, занимаясь исключительно теми задачами, которые нам были поручены.
Пистолет, собака! Ствол мой где, гангрена тебе в мозг!