Пш-шш… Включилась стационарная рация «Диско». После постоянной гнетущей тишины вокруг звук вызова был настолько резок, что сердце невольно забилось чаще. Чёрт, ждал ведь, чего дёргаюсь? Динамики дорогой акустической нехарактерно для них закашляли, зашипели, я услышал глухой стук и какую-то возню.
— Егор, по твою душу едут! — без рации проорал сверху шкипер, выглянув на крыло. — Анька Калваренц, однако, собственной персоной!
На поясе у бионикла висел второй ремень, широкий. По бокам — две рыжие кобуры с «Наганами», чисто ковбой. Так я и не смог выяснить, откуда где-то с полгода назад взялось в районе столько старых револьверов? Вояки в своё время ничего мне не говорили о больших запасах… Расползлись эти «Наганы» по щелям всяким. Опять их вижу. Достались дурачку. Два сразу.
Я нервно кивнул. А что мне оставалось делать?
Шестнадцатиэтажная махина характерной формы с выгнутым фасадом стояла на своём месте, но вид её за время моей поездки в Крым несколько изменился.
На циркуляцию бравый капитан начал заходить по большому радиусу. Сухогруз «Салехард» — пароход серьёзный, хоть и младшенький в классе себе подобных. Он моложе, компактнее, говорят, чуть помореходнее и несколько иной корабельной архитектуры, чем бывшие соседи по балаклавскому пирсу. Чтобы безопасно войти в створ большой, вытянутой вдоль берега марины Нижнеимеретинского порта, Василий Семёнович откатился далеко к юго-востоку, там неторопливо развернулся, и только тогда прицелился. Маячки, установленные на оконечности бонов, мигали сигналами, приветливо встречая новый корабль. Шкипер с помощью вызванного на помощь в заходе и швартовке Саньки Ребрия вёл переговоры с диспетчером порта, Данила в этот ответственный момент находился в машине, а я уже с бака следил за береговой и воздушной обстановкой.